А.Проханов― Я думаю, что мир не изменится. То есть насколько будут глубоки сейчас эти изменения. Есть необратимые изменения, они уже идут. Я сегодня слушаю эти голоса профессоров, директоров мировых университетов, бывших министров, дипломатов, послов, может быть, разведчиков, я не знаю, они, может быть, выдают себя за экспертов, а на самом деле они занимаются другими, спецслужбистскими заданиями, — все они говорят, что на мир спускается нечто абсолютно новое, некий абсолютно новый phaser, и этот новый phaser необратим, он спускается на человечество. И он уже достаточно глубоко вошел и в практику и в сознание сегодняшних людей. И этот phaser сейчас обрастает своей лексикой, своими оборотами, своим пониманием, своими метафорами. Вот это метафора «великое обнуление», которое говорит о том, что эта новизна, этот новый phaser хочет сломать и сбросить со счетов все традиционное, все отработанное, весь этот исторический шлак XX, XIX, а, может быть, и XVIII века. Это явление необратимо.
А в недрах этого явления разные государства ведут себя по-разному. Самое интересное и важное в поведении государств в том, что эти государства и общества, они стремятся противодействовать этому неизвестному, этому надвигающемуся, формулируя свою национальную идею, свою национальную мечту, стараясь не сдаться, не снивелироваться, не превратиться в такой бульон, в такой кисель, где все равны, нет выпуклостей, нет впадин и произошло великое обнуление.
...Китай продемонстрировал новую философию. Он после первого своего вторжения в мировое сознание под именем «Один пояс и один путь», где он прокладывает огромные, глобальные коммуникации для своих товаров, для своих идей, он подошел к формулированию нового китайского человека. Он готов сформулировать этого благородного, сильного, творческого, не сомневающегося, служащего возвышенному, служащего китайской национальной идее человека, который будет настолько привлекателен, что к этому образу устремятся все остальные народы мира, измученные этим глобализмом, измученных этой трагедией от продвижения чего-то чудовищного, нового и неизвестного.
Я все время вспоминаю, как изменились американцы за последние полвека. Вот с тех пор, когда Глен Миллер играл свои блюзы, американцы на крупных пароходах отправлялись воевать в Европу во время Первой мировой войны. Или потом образ американца был: человек с бритым затылком, с короткой стрижкой, очень положительный, с отличной выправкой, с прекрасной такой лексикой жесткой. Что случилось с американцами после Вьетнамской войны? Они превратились в наркоманов НРЗБ нигилистов. НРЗБ. Возникли движения общества, которые глубинно направлены против Америки. Этот человек распался.
...Е.Бунтман: Александр Андреевич, вам понравилась история с запуском актеров, операторов в космос?
А.Проханов― Нет, она мне не понравилась. И не обрадовала и не понравилась. Я считаю, что после этого запуска уровень наших космических исследований и представлений остался прежним. Мы не понизились, но мы и не возвысились. Это была такая шалость, это был шарм, который слега расшевелил наше угнетенное и наполненное тьмой и печалями общество, как и венчание нашего царя, которое произошло. Отчасти наше общество всколыхнулось после происшествия с Ксенией Собчак под Сочи, когда была убита женщина. Это все-таки будоражащие специи, которыми мы посыпаем наше печальное, унылое общество. Так что я к этому отношусь без той иронии, с которой многие мои друзья НРЗБ, но и без всякого пиетета.