Сидят дамы, господа, благородное общество, утонченная беседа и вдруг, в этой же комнате такое, что я не решусь пересказать.
Самый благопристойный пример. 1757 год, казнь на Гревской площади Роберта Дамьена, покушавшегося на короля - "его руку стали медленно выжигать серой, пока Дамьен не издал ужасный вопль. Было заметно, что, пока горела его рука, волосы у него стояли дыбом. После этого с его рук, ног и груди раскаленными докрасна крючьями были содраны большие куски живой плоти. В свежие раны налили жидкого свинца и кипящего масла. Весь воздух на площади был отравлен запахом жженой плоти". А в это время на балконе, среди зрителей, друг Казановы пристроился к незнакомой даме и...
Моменты такие по инерции пропускаешь, разум не отображает что это вдруг произошло посреди приятного разговора. Кстати о разговоре, кто-то охарактеризовал светскую беседу той поры "слегка завуалированной порнографией". Подтверждаю, но такая беседа так же внезапно возникала посреди самой утонченной и благородной и так же куда-то исчезала.
Я приблизился к пониманию "скандального" поведения Пушкина в этой сфере (Мицкевич - Пушкину: "Господа, порядочные люди наедине и сами с собою не говорят о таких вещах!"), "последнего человека XVIII века в России", собственно для того что бы эту деталь уразуметь я и прочитал Казанову.
