Роман про похождения Марата Гельмана в Перми.
Мистический персонаж с помощью шантажа, под предлогом быстрейшего превращения Перми в город-креатиФФ, заполняет его фигурами красных человечков, что приводит к вспышкам безумия, суицида и каннибализма у горожан. Взбешенный губернатор решает прогнать Марата Гельмана из города:
"— Молчать! — взревел Петуховский, видя, как из глаз Маерса полетели смешливые лучики. — Дурите русского человека, маерсы, баерсы! Сколько же вас расплодилось на русском теле! В унитаз загляни, и оттуда какой-нибудь Маерс выглядывает! Уже ни одной русской песни не услышишь, ни одной русской картины не увидишь. Везде ваши еврейские штучки, от которых душу воротит. Ведь эти твои красные гномы, это же черти, которые пришли за русской душой! Я, конечно, не сталинист, но понимаю Сталина, который вас, маерсов, гонял. Да не догонял, вы же его и уморили!
Петуховский гневно расхаживал вокруг согбенного Маерса, прятавшего лицо в капюшон. Ему хотелось пнуть его, поддеть под ребро, услышать жалобный крик.
— Я же за твои мерзкие выходки могу тебя упечь лет на десять. Могу тебя в соляные шахты отправить, и ты станешь, как соленый огурец. Могу твою еврейскую морду натянуть на твою еврейскую жопу, и получится крендель. И будет у нас по этому поводу праздник. И вся Европа приедет смотреть. А мы тебя будем показывать и деньги брать в областной бюджет. Вот такая рыба-фиш получается! Чего ж ты молчишь?
Петуховский испытывал наслаждение, чувствуя, как жалобно склонился Маерс, как страшится он этих грозных слов, как бурлит в нем гнев, который он понесет в своей набухшей от негодования груди в соседнюю спальню, где на розовой простыне сидит прелестная сиротка с синеглазой говорящей куклой.
— Ну чего ты, Мойша, молчишь?"
Но Гельман звонит Владиславу Суркову и тот берет его под защиту:
"Слушаю вас, Владислав Юрьевич! — благоговейно произнес Петуховский, вытягиваясь во фрунт.
— Степан Анатольевич, — с ласковыми кошачьими интонациями мурлыкал голос, но Петуховский не обманывался, зная, как молниеносно и беспощадно бьют когти пушистой и ласковой лапы. — У вас там какие-то неприятности? Уж будьте добры, постарайтесь справиться с ними до визита Президента. Этот визит готовит мой личный представитель Виктор Арнольдович Маерс. Оказывайте ему максимальное содействие. Его полномочия подтверждает Президент и наши спецслужбы. Кстати, современное искусство является оружием, которое может разрушить или спасти государство. Я знаю вас как крепкого руководителя и верного государственника. Желаю удачи".
Губернская элита тоже недовольна Гельманом, готовит заговор в сауне под "русским", патриотическим флагом, но чародейник является к ним и всех усмиряет:
"— А теперь, господа, настало время, как того требует традиция, присягнуть на верность единственной сверхдержаве мира, пославшей меня в ваш дикий и опасный для проживания край. Целуем флаг США, господа!
Маерс взял трусы. Держал их на вытянутых руках. И все подходили, благоговейно склонялись, целовали трусы. Когда очередь дошла до Ионы Ивановича, он почувствовал, как его душат слезы. Это были слезы любви, верности, благодарности, а также невыносимой тоски по своей загубленной жизни. Рыдая, он припал к трусам, поцеловав символ великого государства".
Продолжение следует.