"Три года как никакого Крыма,
и скал его, и медуз.
Боюсь, что это необратимо, –
хотя почему боюсь?
Своих любимых в чужих объятьях
я видел не раз, не пять
и твердо знаю, что дар терять их –
важнее, чем возвращать.
Что берег отнят – не в том досада,
потерпим, не в первый раз;
Мы ясно помним весь этот скрежет,
не дети, в конце концов:
приедет Ярош и всех зарежет!
Придет и взорвет Сенцов!
Американский авианосец
на Ялту уже залез,
спешит к Тавриде и скоро скосит
сакральный наш Херсонес…
Еще припомнят все эти бредни
и пламенный абордаж
...Без этих вылазок, слишком частых,
боялся я умереть;
нигде на свете я не был счастлив,
как здесь, – и не буду впредь, –
нигде не пишется так, как в Ялте,
и замыслов большинство
мне там явилось… но вот пожалте.
Все предало, все мертво.
Предатель-море, предатель-небо,
я сбросил бы вашу власть,
мне не допрыгнуть до вас, и недо-
забыть, и недо- проклясть.
до возвращенья из полуада.
На юге души – пятно.
Я с этим свыкся, и мне не надо
туда, где осквернено.
Мы все однажды уйдем от мира,
мы все обратимся в прах,
нам будет больно все то, что мило,
увидеть в чужих руках –
Нас всех накрыло одной рогожей,
притом до скончанья лет.
Тут был один полуостров Божий,
но Бога там больше нет".