"Бедный Робин Крузо! Где ты? Где ты? Как ты сюда попал?"

Из книги "Памяти водки" 1976-1979гг.

Памяти Ю.Р.
Он говорил: А это базилик.
И с грядки на английскую тарелку -
румяную редиску, лука стрелку.
И пёс вихлялся, вывалив язык.
Он по-простому звал меня Алёха.
"Давай еще. По-русски. Под пейзаж."
Нам стало хорошо. Нам стало плохо.
Залив был Финский. Это значит наш.

О родина с великой буквы Р,
вернее, С, вернее ъ несносный,
бессменный воздух наш орденоносный
и почва - инвалид и кавалер.
Простые имена - Упырь, Редедя,
З
союз чека, быка и мужика,
ц
лес имени товарища Медведя,
луг имени товарища Жука.

В Сибири ястреб уронил слезу.
В Москве взошла на кафедру былинка.
Ругнулись сверху, пукнули внизу.
Задребезжал фарфор и вышел Глинка.
Конь-Пушкин, закусивший удила,
сей китоврас, восславивший свободу.
Давали воблу.- тысяча народу.
Давали "Сильву". Дуська не дала.

И родина пошла в тартарары.
Теперь там холод, грязь и комары.
Пёс умер, да и друг уже не тот.
В дом кто-то новый въехал торопливо.
И ничего, конечно, не растёт
на грядке возле бывшего залива".

* * *
"Прошла суббота, даже не напился;
вот воскресенье, сыро, то да сё;
в окошке дрозд к отростку прицепился;
то дождь, то свет; но я им не Басё.
Провал, провал. Играют вяло капли,
фальшивит дрозд, пережимает свет,
как будто бы в России на спектакле
в провинции, где даже пива нет.
Приплёлся друг, потом пришли другие.
И про себя бормочешь: Боже мой,
так тянутся уроки ностальгии,
что даже и не хочется домой,
туда, где дождь надсадный и наждачный,
в ту даль, где до скончания веков
запачканный, продрогший поезд дачный
куда-то тащит спящих грибников".