Когда взойду к заоблачной вершине,
Светило дня опять увижу с гор:
Мне запретил Рабиндранат Тагор
Прервать подъем на первой половине.
В мирских делах звучит упрек пустыни,
В оседлости – кочевничий укор,
В усталости – грядущий приговор,
В телесности – попрание святыни.
Там, наверху, ни братьев, ни врагов,
Ни женских рук, ни хрупких очагов,
А сколько раз я жаловался Богу
На жизнь мою в бессолнечной стране,
На плен земной: за душу-недотрогу
Винил Его. А ночь была во мне.
