"19 марта, в годовщину занятия нашей армией Парижа в 1814 году, выступили из Петербурга к западной границе, на случай возможной войны, первые войска… Государь стоял почти посреди толпы. И вдруг эти дивные казаки двинулись мимо него, при безмолвии всех окружавших, с русскими заунывно-удалыми песнями, и весь народ, сняв шапки, начал креститься русским широким крестом. По мере того, как один взвод подвигался за другим, государь кричал каждому: «Прощайте, ребята», — и люди отвечали: «Счастливо оставаться вашему величеству», — а народ все крестился. Минута была торжественная и многознаменательная. Эта чудная рать, идущая на бой с песнями, эта православная Русь, одна на всем пространстве Европы верная, неподвижная, чуждая и делом и помыслом смятениям Запада, знаменующаяся крестом на спасение своих собратий; весеннее солнце, обливающее своими лучами великолепную картину; наконец, величественная, почти исполинская фигура императора Николая, который один высился над развалинами монархизма, один, недоступный страху и верный призванию совести и долга, господствовал, как несокрушимая скала, над взволнованным морем Европы, — нельзя и незачем было удерживаться от слез!
-
- kirovtanin (
kirovtanin) wrote,
kirovtanin
kirovtanin
С Богом!
"19 марта, в годовщину занятия нашей армией Парижа в 1814 году, выступили из Петербурга к западной границе, на случай возможной войны, первые войска… Государь стоял почти посреди толпы. И вдруг эти дивные казаки двинулись мимо него, при безмолвии всех окружавших, с русскими заунывно-удалыми песнями, и весь народ, сняв шапки, начал креститься русским широким крестом. По мере того, как один взвод подвигался за другим, государь кричал каждому: «Прощайте, ребята», — и люди отвечали: «Счастливо оставаться вашему величеству», — а народ все крестился. Минута была торжественная и многознаменательная. Эта чудная рать, идущая на бой с песнями, эта православная Русь, одна на всем пространстве Европы верная, неподвижная, чуждая и делом и помыслом смятениям Запада, знаменующаяся крестом на спасение своих собратий; весеннее солнце, обливающее своими лучами великолепную картину; наконец, величественная, почти исполинская фигура императора Николая, который один высился над развалинами монархизма, один, недоступный страху и верный призванию совести и долга, господствовал, как несокрушимая скала, над взволнованным морем Европы, — нельзя и незачем было удерживаться от слез!
-
Субботнее брюзжание
Прочтите сразу после первой главы "Евгения Онегина" восьмую главу и вы поймете Белинского, написавшего в 1835-м: "...Вообще очень мало утешительного…
-
И вот ввели в семью чужую...
Продолжаю комментировать «Евгений Онегин» ГДЕ НАХОЖУСЬ: Девятнадцатая строфа третьей главы. Продолжение рассказа няни о своем замужестве, неожиданное…
-
— И полно, Таня! В эти лета
Продолжаю комментировать «Евгений Онегин» ГДЕ НАХОЖУСЬ: Восемнадцатая строфа третьей главы. Рассказ няни о своем замужестве. ТЕКСТ: — И полно, Таня!…
- Post a new comment
- 11 comments
- Post a new comment
- 11 comments
-
Субботнее брюзжание
Прочтите сразу после первой главы "Евгения Онегина" восьмую главу и вы поймете Белинского, написавшего в 1835-м: "...Вообще очень мало утешительного…
-
И вот ввели в семью чужую...
Продолжаю комментировать «Евгений Онегин» ГДЕ НАХОЖУСЬ: Девятнадцатая строфа третьей главы. Продолжение рассказа няни о своем замужестве, неожиданное…
-
— И полно, Таня! В эти лета
Продолжаю комментировать «Евгений Онегин» ГДЕ НАХОЖУСЬ: Восемнадцатая строфа третьей главы. Рассказ няни о своем замужестве. ТЕКСТ: — И полно, Таня!…
